Не лишайте людей информации

Количество информации и скорость её поступления увеличились в тысячи раз. Человек заглатывает гигабайты трафика: соцсети, блоги, аудиореклама, радио, рекламные растяжки, телевиденье. И нам всё мало. Кажется, что новая информация позволяет лучше понять мир и быть в курсе происходящего. Но так ли это хорошо?

Потребляемая информация может сильно искажать наше восприятие мира. Да и сама привычка находиться в потоке информации – далеко не самая безобидная вещь. Огромное количество информации попадает в нас в том числе подсознательно, и вносит свои искажения в мировосприятие. Как утверждает Татьяна Черниговская, учёный в области нейронауки и психолингвистики, вся информация, осевшая в подсознании, мешает нам ясно мыслить. Но как дикий поток входящей информации влияет на нашу психику и почему информация похожа на раковую опухоль?

Кто нами мыслит?

Наверняка вы слышали фразу «Я мыслю – следовательно, я существую». А что если эта фраза ошибочна? По сути никто не мыслит сам, вместо этого за человека “мыслит” получаемая им информация. Триггеры в нашем сознании и, самое главное, подсознании срабатывают именно на основе этих данных. “Я потребляю, следовательно, существую” – пожалуй, в такой формулировке фраза более верна.

Под влиянием информации личность становится управляемой, а её действия менее осознанными. Развитие судьбы можно предсказать с небольшим отклонением от сценария.

Обратили внимание? Да, схема рабочая. Хотите привлечь внимание – добавьте секс и насилие. Хотите ещё больше привлечь внимания – добавьте ещё больше секса и насилия. Всё это делается лишь с одной целью – захватить внимание, а вот целостность вашего сознания мало кого волнует. Заказные новости, грязь, кровь, пропаганда – человеком это впитывается моментально. Внимание захвачено, а значит теперь можно спокойно транслировать выгодную для государства и корпораций информацию.

Все слышали выражение “время деньги”. В 2019 году оно обретает несколько новый смысл. Те же самые Google, Facebook, ВКонтакте вкладывают миллиарды в разработку и всё с одной целью – заработать на вашем внимании. Каждая секунда скроллинга ленты социальной сети – деньги. Деньги, получаемые от бесконечных рекламодателей взамен на ваше время и внимание. Видите рекламу курса успешного успеха в инстаграмчике? Автор курса заплатил за неё в соцсети. Попались на крючок умелого инфобизнесмена? Теперь на вашем внимании заработает он.

Вероятно вы слышали об алгоритмической ленте в социальных сетях. Создатели гласят о благих целях – лента подстраивается под ваши интересы, так время, проведённое в соцсети, будет комфортнее. Но опять же, это бизнес, а для бизнеса вы лишь пылинка в многомиллионной аудитории. Если лента станет вам интереснее – значит вы проведёте в бесконечном скроллинге больше времени, а значит принесёте больше прибыли.

В чём опасность перенасыщения информацией?

Чтобы чуть лучше понять, чем опасна перенасыщенность информацией, приведём выдержку из описаний действий концлагерей СС:

“В зомби люди превращались тогда, когда отбрасывали всякую попытку осмыслить собственное поведение и приходили к состоянию, когда они могли принять все, что угодно, все, что исходило извне. «Те, кто выжили, поняли то, чего раньше не осознавали: они обладают последней, но, может быть, самой важной человеческой свободой – в любых обстоятельствах выбирать свое собственное отношение к происходящему». Там, где нет собственного отношения, начинается зомби.”

Если отдать собственное сознание на растерзание безграничному инфопотоку без особых попыток осмыслить – исход может быть таким же. Замусоренность сознания лишает человека критического мышления. Да, при чётком намерении избавиться от информационного мусора, можно снизить его влияние и сохранить ясность ума. Но насколько сегодня возможно противостоять потоку. Вопрос остаётся открытым.

И всё же почему информация – раковая опухоль?

Поведение мозга, растерзанного информационным потоком, схоже с поведением раковой опухоли. Раковые клетки поглощают белки и питательные вещества безгранично и безжалостно, не реагируя на внешние сигналы, во вред всему организму. Так и сама личность, бездумно поглощая информацию, угрожает сама себе.

Как бы это парадоксально ни звучало, но поток информации помещает сознание человека в вакуум, тем самым лишая возможности взаимодействовать с реальным миром. Любые суждения относительно мира вне инфопотока становятся невозможны, вектор мысли жёстко ограничивается. Есть нечто схожее с раковой опухолью, не так ли?

Как личности стать свободной от излишнего информационного воздействия?

Чтобы кругозор не ограничивался покупкой новых Air Max-ов под влиянием навязчивой рекламы, нужно обладать ясным умом и тем самым критическим мышлением, о котором мы говорим. Умение задавать вопросы, попытки находить ответы, не верить на слово, разбираться в причинах – мы именно об этом. Формирование свободного мышления должно идти как от самого человека, так и со стороны общества.

Чтобы общество или государство развивали в людях так называемый “чистый разум” ему нужно иметь ориентиры и цели. Подобным примером может служить СССР. Изначальные идеи и ориентиры были прекрасны, но их извратили настолько, что в результате это вылилось в режим с тоталитарными отголосками. Сейчас же у нас нет никаких идеалов. В каком-то смысле нас можно считать потерянным поколением и виноваты в этом мы сами, социум. Человек сыт, одет – а остальное уже не так и важно. Вопросы жизненных принципов и ценностей поднимаются не так часто. А если нет заданных ценностей, то личность пытается “добыть” их самостоятельно из окружающего пространства, которое отнюдь не чистый океан безобидной информации.

Если говорить о формировании ясного мышления самим человеком, то в первую очередь стоит ограничивать максимально влияние извне и соблюдать личную информационную гигиену. Стоит чаще задавать вопросы самому себе и искать на них ответы. Вместо того, чтобы пичкать себя бесполезной информацией в надежде на то, что вопросы для этой информации когда-то появятся. И перестаньте бесконечно скроллить ленту.

P.S. Подписывайся на наш канал в Дзен и Telegram, если понравилась эта статья.

Источник

дмитрий куркин

Идеи и высказывания могут быть спорными, противоречивыми, провокационными и трансгрессивными — но могут ли они быть по-настоящему опасными? И если да, то нужно ли бороться с угрозой, прибегая к системе запретов и созданию «безопасных зон» (safe spaces)? Нужно ли оберегать психику человека предупреждениями о возможных триггерах (trigger warnings) или, наоборот, её нужно приучать реагировать на конфликтные ситуации и неудобные мнения, подобно тому, как мы приучаем организм сопротивляться вирусам и бактериям?

Джонатан Хайдт и Грег Лукианофф, авторы книги «Изнеживание американского разума: Как благие намерения и дурные идеи создают поколение неудачников», написанной по мотивам их же одноимённой статьи трёхлетней давности, утверждают, что политика «сейфтизма» в университетской среде ведёт к агрессивной цензуре. А та в свою очередь лишает студентов и преподавателей одного из фундаментальных прав — права на спор и равноправную дискуссию. В качестве примеров они приводят выступления радикальных спикеров (от политолога Чарльза Мюррея до бывшего редактора консервативного сайта Breitbart Майло Яннопулоса), которые были отменены под давлением студентов-активистов, и попытки подогнать учебные программы под требования «безопасной среды». К последним относят призывы запретить профессорам Гарварда преподавать закон об изнасиловании, потому что само обсуждение этой темы может травмировать слушателей, переживших соответствующий опыт, и сделать добровольным изучение литературных произведений, в которых описывается домашнее насилие или угнетение по расовому признаку (под это определение, уточняют авторы, подпадают «И пришло разрушение» букеровского лауреата Чинуа Ачебе, и «Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда).

Хайдт и Лукианофф в основном описывают американскую университетскую среду (которая им близка и понятна: первый — профессор социальной психологии, второй — президент Фонда индивидуальных прав в образовании), отмечая, что уклон в сейфтизм в ней появился относительно недавно: до того она, по крайней мере с шестидесятых годов, наоборот, считалась полем битвы и столкновений самых непримиримых мнений. Однако это не мешает им экстраполировать выводы о вреде сейфтизма для человека в целом.

Общество, старательно огибающее острые углы, Хайдт сравнивает с гиперопекающими родителями: «Я предложил бы читателям представить волшебную накидку, которая защищала бы их детей до восемнадцати лет: они не попадали бы в ситуацию, когда общество отвергает их, они бы ни разу не упали и не поцарапали бы коленку, их никто бы не оскорблял и никто не дразнил. А затем, после восемнадцати лет полной защиты от физических и эмоциональных страданий, накидку снимают, и ваш ребёнок отправляется в колледж. Вы бы согласились на такое? Большинство людей сразу поймёт, что такой подход искалечит их детей и не позволит им повзрослеть». Академик настаивает, что психику нужно закалять так же, как и тело: «Иммунная система, как и нервная, приходит в мир не до конца сформированной. И для того, чтобы завершить процесс, требуется опыт».

То, что не убивает, может сделать человека сильнее — а может «наградить» его неврозами и ПТСР до конца жизни. Выходить из зоны комфорта полезно, но неплохо было бы иметь возможность время от времени в неё возвращаться

Хотя риторика книги и её авторов в целом сводится к максиме «Что не убивает, делает нас сильнее» и вторит тем, кто критикует современный «культ травмы» и «снежинок» (пренебрежительным прозвищем окрестили защитников политкорректности и людей, которые несогласие со своей точкой зрения воспринимают как личное оскорбление), вопрос о вреде сейфтизма в целом правомерен. Как далеко должна заходить борьба с «опасными» идеями и их распространителями? Нужно ли вымарывать расизм из книг Марка Твена или — переходя на российские реалии — вычёркивать из школьной программы «Тёмные аллеи» Бунина? Где заканчивается противодействие унижению человеческого достоинства и начинается цензура, напалмом выжигающая инакомыслие? Наконец, правда ли психику нужно постоянно закалять и подразумевает ли эта закалка когнитивный диссонанс?

О «психологической иммунной системе» в последние годы и правда пишут регулярно, хотя это не столько строгий научный термин, сколько модное собирательное название, объединяющее понятия, которые в психологии и психиатрии и так уже описаны: механизмы приспособления и психологической адаптации, реакции на стресс, умение перестраивать личную картину мира, исходя из новых данных, которые не укладываются в прежнюю картину. Поскольку они до сих пор не слишком хорошо изучены, то и методы борьбы со стрессами, предлагаемые популярными психологами, сильно расходятся: от советов бороться с «мыслевирусами», отравляющими повседневную жизнь (в книге Ханне Брурсон, переведённой на русский в 2015 году), до рекомендации ни в коем случае не пользоваться никакими механизмами приспособления (только в этом случае, по мнению Гаррета Креймера, можно активировать психологический иммунитет).

Сейфтизму Хайдт и Лукианофф противопоставляют «антихрупкость» (по сути тот же психологический иммунитет), и в этой дихотомии, кажется, кроется главный подвох. Опыт, приобретаемый в испытаниях, и техника безопасности не противоречат друг другу, а друг друга дополняют. Иммунитет — полезный инструмент, которым нужно пользоваться, но переоценивать его возможности было бы самонадеянно: от тяжёлых болезней одной только силой самовнушения не излечишься. Ребёнку, который учится ходить, иногда приходится разбивать коленки в кровь — но ноги в целях обучения ему всё-таки ломать не стоит, это точно не сделает вас хорошими родителями.

То же можно сказать и о психологическом иммунитете, и о санитарии общественного мнения. То, что не убивает, может сделать человека сильнее — а может «наградить» его неврозами и ПТСР до конца жизни. Выходить из зоны комфорта полезно, но неплохо было бы иметь возможность время от времени в неё возвращаться. Умение реагировать на «негативную информацию» становится абсолютно необходимым для человека, живущего в условиях постоянной информационной бомбардировки. Но есть разница между критикой и массовой травлей. Запрещать литературную классику — явный перебор, но это не отменяет потребности время от времени переосмыслять её и снабжать уместными пояснениями. Непопулярные и возмутительные идеи, безусловно, необходимы, чтобы время от времени бросать вызов конформизму и истеблишменту. Но ровно до тех пор, пока заигрывание с ними не оборачивается преступлениями на почве ненависти.

Фотографии: bogdandimages – stock.adobe.com (1, 2)

Источник

Òåêñò: Ôðàíê Ôóðåäè, The American Interest. Ïåðåâîä: Ãðèãîðèé Íèêîëàåâ, «Ñïóòíèê è Ïîãðîì»

Ãîâîðÿò, ÷òî ìû æèâåì â Ýïîõó Îòâëåêàþùèõñÿ Ëþäåé. Áåøåíàÿ ñêîðîñòü ðàçâèòèÿ òåõíîëîãèé ïîïðîñòó íå äàåò íàì ñêîíöåíòðèðîâàòüñÿ, íå äàåò âîçìîæíîñòè ïðî÷åñòü ñëîæíûå êíèãè. Ìíîãèå óíèâåðñèòåòñêèå ïðåïîäàâàòåëè æàëóþòñÿ, ÷òî ïðèâû÷êà ñòóäåíòîâ ïîñòîÿííî ñèäåòü â èíòåðíåòå ìåøàåò èì âîñïðèíèìàòü ñåðüåçíûå òåêñòû. ×àñòî ãîâîðÿò è î òîì, ÷òî íàø ìîçã ïåðåãðóæåí íåñêîí÷àåìûì ïîòîêîì èíôîðìàöèè. Ñòðàõ òîãî, ÷òî íàçûâàþò «èíôîðìàöèîííûì ïåðåíàñûùåíèåì», â XXI âåêå ñòàë ïðîñòî åùå îäíèì àñïåêòîì æèçíè.

Ñ òåõ ïîð êàê Ðè÷àðä Âóðìàí îïóáëèêîâàë â 1989 ãîäó ñâîé áåñòñåëëåð Information Anxiety, ðàçãîâîðû î ïðîáëåìàõ, ñâÿçàííûõ ñ «ïåðåíàñûùåíèåì», íå óòèõàþò. Î÷åíü ÷àñòî ïîòîêè öèôðîâîé èíôîðìàöèè ñðàâíèâàþò ñ «ïîòîïîì», èìåÿ â âèäó, ÷òî äàæå åñëè ìû è íå òîíåì â íèõ ñ ãîëîâîé, ìû êàê ìèíèìóì íå ìîæåì ñ íèì ñïðàâèòüñÿ. ×àñòî ìîæíî ñëûøàòü, ÷òî áèçíåñ-ñôåðà «òîíåò â äàííûõ», ÷òî êðåàòèâíîñòü ðåäêà, åñëè âîâñå íå íåâîçìîæíà â «áåçáðåæíîì îêåàíå èíôîðìàöèè». Ìàëî òîãî, èíôîðìàöèîííîå ïåðåíàñûùåíèå âèíîâàòî íå òîëüêî â óïàäêå îðèãèíàëüíîñòè: îíî ÷àñòî îáúÿâëÿåòñÿ è ïðè÷èíîé ìíîæåñòâà ïñèõîëîãè÷åñêèõ ïðîáëåì, ñâÿçàííûõ ñ èíôîðìàöèîííîé ïåðåãðóçêîé.

Çàïàäíûé ìèð ëþáèò ïñèõîëîãèþ; èìåííî ïîýòîìó ðàçãîâîð î ïåðåèçáûòêå èíôîðìàöèè èäåò ñ ïîìîùüþ ìåäèöèíñêîé òåðìèíîëîãèè. ßçûê ïñèõîëîãèè è íåéðîëîãèè âñå ÷àùå è ÷àùå èñïîëüçóþò, ÷òîáû îáîñíîâàòü âðåä ïåðåèçáûòêà èíôîðìàöèè. Äëÿ îïèñàíèÿ ýòîé êóëüòóðíîé ïðîáëåìû âñå ÷àùå ïðèìåíÿþò çâó÷àùèé êàê ìåäèöèíñêèé òåðìèí «ñèíäðîì èíôîðìàöèîííîé óñòàëîñòè». Îñíîâíîé ñèìïòîì ýòîãî íåäîìîãàíèÿ íåñïîñîáíîñòü ñêîíöåíòðèðîâàòüñÿ, ïðè÷èíîé êîòîðîé ÿêîáû ÿâëÿåòñÿ ïåðåãðóçêà êðàòêîñðî÷íîé ïàìÿòè ÷åëîâåêà.

Äðóãîå íàçâàíèå òîãî æå êóëüòóðíîãî ÿâëåíèÿ ïðåäëîæèë Äåâèä Ìèêèêñ, àâòîð Slow Reading in a Hurried Age îí íàçûâàåò åãî «ïðîäîëæèòåëüíîå ÷àñòè÷íîå âíèìàíèå». Ìèêèêñ ïèøåò, ÷òî «äåòè, âûðîñøèå â öèôðîâîé ýðå, áîëüøå ïðåäûäóùèõ ïîêîëåíèé ñòðàäàþò îò ïîñòîÿííî ðàññåÿííîãî âíèìàíèÿ». Âîò åãî àðãóìåíòû: «ìíîãîçàäà÷íîñòü âûçûâàåò ïîâûøåííîå âûäåëåíèå êîðòèçîëà, ãîðìîíà ñòðåññà, à òàêæå àäðåíàëèíà, ÷òî óñêîðÿåò ìîçãîâóþ àêòèâíîñòü è ïðèâîäèò ê ðàçäðîáëåííîñòè ìûøëåíèÿ».

×àñòî èìåííî íåñêîí÷àåìûé ïîòîê èíôîðìàöèè îáúÿâëÿþò ïðè÷èíîé ýêçèñòåíöèàëüíîãî êðèçèñà, ïåðåæèâàåìîãî èíäèâèäóóìîì.

Äåâèä Óëèí â ñâîåé êíèãå Lost Art of Reading ïèøåò: «ß ñòðàäàþ îò ïîñòîÿííîãî îïüÿíåíèÿ èíôîðìàöèåé, ìíå ïîñòîÿííî êàæåòñÿ, áóäòî ñîâñåì ðÿäîì åñòü åùå ÷òî-òî, ÷òî çàñëóæèâàåò ìîåãî âíèìàíèÿ. À íà ñàìîì äåëå ýòî ïðîñòî íåñâÿçàííûå äðóã ñ äðóãîì øóòî÷êè, îñòðîóìíûå çàìå÷àíèÿ, êàêèå-òî èíôîðìàöèîííûå ôðàãìåíòû è âñå ýòî òîëüêî îáîñòðÿåò áåñïîêîéíûé õàðàêòåð íàøåãî âåêà».

Ìíîãèå ñîãëàøàþòñÿ, ïðèñîâîêóïëÿÿ ïðèìåðû èç ëè÷íîé æèçíè. Íèêîëàñ Êàðð àâòîð The Shallows, êíèãè, êîòîðóþ ÷àñòî öèòèðóþò êàê êðèê äóøè ÷åëîâåêà â èíôîðìàöèîííóþ ýðó. Êàðð ïèñàë, ÷òî ïåðåíàñûùåíèå èíôîðìàöèåé ïðèâåëî ê òîìó, ÷òî îí óæå íå ìîæåò êîíöåíòðèðîâàòüñÿ íà ÷åì-òî, è ÷òî «âíèìàíèå åãî ðàññåèâàåòñÿ óæå ÷åðåç äâåòðè ñòðàíèöû». Ïîõîæèå æàëîáû âûñêàçûâàåò è Òèì Ïàðêñ, ïèñàòåëü è ýññåèñò. Îí óòâåðæäàåò, ÷òî «ìû æèâåì, ïîñòîÿííî íà ÷òî-òî îòâëåêàÿñü è ðàñòðà÷èâàÿ âïóñòóþ òó îñîáåííóþ ýíåðãèþ, êîòîðàÿ òàê íóæíà äëÿ ÷òåíèÿ ñåðüåçíîãî ëèòåðàòóðíîãî ïðîèçâåäåíèÿ».

Êàê è ñëåäîâàëî îæèäàòü, íà âîëíå ñòðàõà ïåðåä èíôîðìàöèîííûì ïåðåíàñûùåíèåì ïîÿâèëîñü ìíîæåñòâî êíèã î òîì, êàê ñ íèì ñïðàâèòüñÿ.

Âîçìîæíî, îáùåñòâî XXI âåêà äåéñòâèòåëüíî äåçîðèåíòèðîâàíî áåñêîíå÷íûìè ðåêàìè èíôîðìàöèè; âîçìîæíî, íîâûå òåõíîëîãèè äåéñòâèòåëüíî îêàçûâàþò ðàçðóøèòåëüíîå âîçäåéñòâèå íà íàø ìîçã. Íî ïîäîáíûå îïàñåíèÿ âûñêàçûâàëè è íàøè ïðåäêè, è áûëî áû ãëóïî ñ÷èòàòü, ÷òî îíè-òî îøèáàëèñü, à âîò ìû ïðàâû. Âïîëíå âîçìîæíî, êîðåíü ïðîáëåìû íå â êîëè÷åñòâå ïîòðåáëÿåìîé íàìè èíôîðìàöèè, à â òîì, ÷òî ìû íå çíàåì, äëÿ ÷åãî íàì ýòà èíôîðìàöèÿ.

Èçó÷èâ èñòîðèþ ÷òåíèÿ, ÿ ïðèøåë ê âûâîäó, ÷òî ëþäè ñ ñàìîãî èçîáðåòåíèÿ ïèñüìåííîñòè áûëè îçàáî÷åíû âîçìîæíîñòüþ ïîòðåáëÿòü è ïîíèìàòü íàïèñàííîå. Â äðåâíèõ îáùåñòâàõ Ãðåöèè è Ðèìà ìóäðåöû, íå ìîãóùèå åùå ïðåäñòàâèòü ñåáå öèôðîâûå ãàäæåòû, ãëîáàëüíóþ ñåòü è êîíöåïöèþ Big Data, óæå çàäóìûâàëèñü îá îïàñíîñòÿõ, ñêðûòûõ â áóðíûõ ïîòîêàõ èíôîðìàöèè. Ïåðâûì î ïðîáëåìàõ, ñâÿçàííûõ ñî ñâîáîäíîé öèðêóëÿöèåé òåêñòîâ, íàïèñàë Ïëàòîí, âëîæèâ, âïðî÷åì, ýòè îïàñåíèÿ â óñòà Ñîêðàòà. Ïëàòîíîâñêèé Ñîêðàò ïðåäâèäåë îïàñíîñòü, ñêðûòóþ â ñàìîé òåõíîëîãèè çàïèñè èíôîðìàöèè. Â îòëè÷èå îò óñòíîãî îáùåíèÿ, ïèñüìî íå âûáèðàåò ñâîþ àóäèòîðèþ, íî «ïóòåøåñòâóåò ñâîáîäíî». Ïèñüìî íå äåëàåò ðàçëè÷èé ìåæäó òåìè, êòî ìîæåò îñîçíàòü íàïèñàííîå è èçâëå÷ü èç íåãî ïîëüçó, è òåìè, êîãî íàïèñàííîå ñìóòèò è ñîáüåò ñ òîëêó. Ñîêðàò ïðåäóïðåæäàë, ÷òî ïèñüìî äîíîñèò èíôîðìàöèþ «è äî ïîíèìàþùèõ, è äî òåõ, êòî ê ýòîìó íå ñïîñîáåí». Â äóõå ïàòåðíàëèçìà ñâîåãî âðåìåíè Ñîêðàò óêàçûâàåò, ÷òî çíàíèå â ñëó÷àéíûõ ðóêàõ ñòàíåò óãðîçîé îáùåñòâåííîìó ïîðÿäêó. Èìåííî Ñîêðàò ïåðâûì ïðåäñêàçàë, ÷òî ëþäè ñòàíóò çàâèñèìû îò íàïèñàííûõ òåêñòîâ è ÷òî ýòî îñëàáèò èõ ïàìÿòü.

Òàê äóìàëè íå òîëüêî äðåâíèå ãðåêè. Äðåâíèå åâðåè ïðèäåðæèâàëèñü òîãî æå ìíåíèÿ. Äîëãîå âðåìÿ ðàââèíû ïðîòèâèëèñü çàïèñè Óñòíîãî Çàêîíà, ìåòîäà òîëêîâàíèÿ ñâÿòûõ ïèñàíèé, ïîçæå ñòàâøåãî ïåðâîé ÷àñòüþ Òàëìóäà: Ìèøíîé. Ïîñëå ñîçäàíèÿ Ìèøíû èñòîðèÿ ïîâòîðèëàñü: íîâûå ïîêîëåíèÿ ðàââèíîâ íå æåëàëè ïðåäàâàòü áóìàãå òîëêîâàíèÿ Ìèøíû, èç êîòîðûõ ïîçæå áûëà ñîçäàíà âòîðàÿ ÷àñòü Òàëìóäà, èçâåñòíàÿ êàê Ãåìàðà. Ñâîå íåæåëàíèå çàïèñûâàòü òîëêîâàíèÿ ðàââèíû îáîñíîâûâàëè àðãóìåíòàìè, êîòîðûå ìàëî ÷åì îòëè÷àëèñü îò àðãóìåíòîâ Ñîêðàòà. Îíè ñ÷èòàëè, ÷òî çíàíèå ïî ïðèðîäå ñâîåé äèàëåêòè÷íî è ìîæåò áûòü ðåçóëüòàòîì ëèøü óñòíîé è æèâîé áåñåäû. Åñëè æå çíàíèå çàïèñàíî, îíî óìðåò è îêàìåíååò, ïðèâîäÿ áóäóùèå ïîêîëåíèÿ ê îøèáêàì â åãî ïîíèìàíèè.

Ïëàòîí òîæå ïðåäóïðåæäàë îá îïàñíîñòè ñâîáîäíîãî õîæäåíèÿ òåêñòîâ. Îí ñîìíåâàëñÿ â âîçìîæíîñòè ñðåäíåãî ÷åëîâåêà îòëè÷èòü ìîðàëüíî ïîëåçíûé òåêñò îò âðåäíîãî.

… ìîðàëèñòû ñ äðåâíèõ âðåìåí äî íàøèõ äíåé ïðåäîñòåðåãàþò ëþäåé îò íåîãðàíè÷åííîãî ÷òåíèÿ. Ðèìñêèé ôèëîñîô-ñòîèê Ñåíåêà â ïèñüìàõ Ëóöèëèþ, íàïèñàííûõ ìåæäó 63 è 65 ãîäàìè íàøåé ýðû, ïðåäóïðåæäàë, ÷òî «âî ìíîæåñòâå êíèãè ëèøü ðàññåèâàþò íàñ». È âíîâü ýòè ñëîâà çâó÷àò â óíèñîí ñ ìíåíèÿìè ðàííèõ ðàââèíîâ.

Ïðèçûâû Ñåíåêè îãðàíè÷èâàòü ñåáÿ â ÷òåíèè ïðåäâîñõèòèëè ñîâðåìåííûå òåíäåíöèè ñ÷èòàòü èçáûòîê èíôîðìàöèè ïðè÷èíîé óïàäêà äóõà è ðàññåÿííîñòè âíèìàíèÿ. Ñåíåêà ïî÷èòàë îáèëüíîå ÷òåíèå «ïðèçíàêîì ïðåñûùåííîñòè», äà åùå â òî âðåìÿ, êîãäà êíèãè áûëî ñëîæíî äîñòàòü îí áîÿëñÿ íå îáèëèÿ èíôîðìàöèè, à åå âëèÿíèÿ íà ÷åëîâåêà. Ôèëîñîôà áåñïîêîèëà ñïîñîáíîñòü ñîãðàæäàí ïîíèìàòü è èçâëåêàòü ïîëüçó èç ïðî÷èòàííîãî.

Ìûñëü î «ïåðåèçáûòêå èíôîðìàöèè» çàçâó÷àëà íå òîëüêî ñ ïîÿâëåíèåì èíòåðíåòà, íî è ïåðâûõ ïèñüìåííûõ ñòàíêîâ.

Èìåííî ïå÷àòíûé ñòàíîê ïîðîäèë ôóíäàìåíò ñîâðåìåííîé äèñêóññèè îá èíôîðìàöèîííîì ïåðåíàñûùåíèè. Èìåííî ïå÷àòíûì êíèãàì ìû îáÿçàíû ñðàâíåíèåì ñ ïîòîïîì. Â 1526 ãîäó ôèëîñîô-ãóìàíèñò Ýðàçì ñïðîñèë: «Îñòàëîñü ëè åùå ìåñòî íà çåìëå, ñâîáîäíîå îò òó÷ íîâûõ êíèã?» Îí æàëîâàëñÿ íà «ïîëîâîäüå» íîâûõ òðóäîâ è ïðåäîñòåðåãàë îò «äóðíûõ, êëåâåòíè÷åñêèõ, áåçóìíûõ, äüÿâîëüñêèõ è ðàçðóøèòåëüíûõ» ïîñëåäñòâèé íåîãðàíè÷åííîãî ÷òåíèÿ. ×åðåç âåê ïîñëå Ýðàçìà åãî ñëîâà ïðàêòè÷åñêè ïîâòîðèë ôðàíöóçñêèé èñòîðèê Àíðè Áàñíàæ äå Áîâàëü (16571710) ðàññêàçûâàÿ î òîì, êàê Ïèñüìåííàÿ Ðåñïóáëèêà «òîíåò â ïîòîïå íîâûõ êíèã».

Читайте также: Элоком от красного лишая

Â 1600 ãîäó àíãëèéñêèé ïèñàòåëü Áàðíàáè Ðè÷ ñåòîâàë, ÷òî «îäíà èç âåëè÷àéøèõ çàðàç íàøåãî âðåìåíè îáèëèå êíèã, íàñòîëüêî ïåðåïîëíèâøèõ ìèð, ÷òî òîò íå ñïîñîáåí îñîçíàòü è ïðî÷åñòü âñå ýòè ãîðû ïóñòîé ïîðîäû, êàæäûé äåíü ëèøü óâåëè÷èâàþùèåñÿ».

Ìíåíèå î âðåäíîñòè êíèæíîãî èçîáèëèÿ â XVII âåêå ñòàëî îáùèì ìåñòîì. Êíèã áûëî î÷åíü ìíîãî, è, ïî ìíåíèþ îäíîãî àíãëèéñêîãî êðèòèêà, «âñå îíè ëèøü îòâëåêàëè è ðàçðóøàëè ñëàáûå óìû ÷èòàþùèõ». Æàëîáû íà îáèëèå òåêñòîâ âñåãäà ñîïðîâîæäàëèñü ñîìíåíèÿìè â âîçìîæíîñòè ëþäåé ïîíÿòü è îñîçíàòü îêðóæàþùèé èõ ìèð.

Ïðèìåðíî â ýòî æå âðåìÿ ïåðåèçáûòîê èíôîðìàöèè ñâÿçàëè ñ ïñèõîëîãè÷åñêîé óñòàëîñòüþ.

Â 1605 ãîäó ôèëîñîô è ó÷åíûé Ôðåíñèñ Áýêîí â ñâîåì òðóäå «Î çíà÷åíèè è óñïåõå çíàíèÿ, áîæåñòâåííîãî è ÷åëîâå÷åñêîãî» ïèñàë, ÷òî «âî ìíîãîì çíàíèè ìíîãèå ïå÷àëè, è çíàíèå âåäåò ê áåñïîêîéñòâó». Áýêîí ïðîâîäèë ïàðàëëåëè ìåæäó íàó÷íûì ðàçâèòèåì è èíòåëëåêòóàëüíîé ðàñòåðÿííîñòüþ. Áûòü ìîæåò, îí èíòóèòèâíî ïðåäâèäåë, ÷òî â áóäóùåì òåõíîëîãè÷åñêèé ïðîãðåññ ïîäíèìåò íå ìåíüøå âîïðîñîâ, ÷åì ïîìîæåò ðåøèòü.

Ïðè âçãëÿäå íà èíôîðìàöèîííóþ ðåâîëþöèþ, âûçâàííóþ ïîÿâëåíèåì ïå÷àòíîãî ñòàíêà, ñòàíîâèòñÿ ïîíÿòíî, ÷òî îñíîâíóþ ïðîáëåìó ëþäè âèäåëè íå â êîëè÷åñòâå êíèã, à â âîïðîñå âûáîðà è ñðàâíåíèÿ ìåæäó íèìè. Âíåçàïíàÿ äîñòóïíîñòü èíôîðìàöèè èç ñàìûõ ðàçíûõ îáëàñòåé âûçâàëà âîïðîñû ê ñàìîìó ÷åëîâåêó: à ñìîæåò ëè îí ñïðàâèòüñÿ ñî âñåìè ýòèì äàííûìè?

Ðîñò êîëè÷åñòâà è ðàçíîîáðàçèÿ êíèã ïîñòàâèë ïîä âîïðîñ ñàìó âîçìîæíîñòü ÷åëîâåêà îòëè÷àòü ïîëåçíûå äëÿ äóøè è óìà êíèãè îò âðåäíûõ èëè áåñïîëåçíûõ. Ó÷èòåëÿ íå çíàëè, êàê â íîâûõ óñëîâèÿõ íàïðàâëÿòü èíòåëëåêòóàëüíûé ðîñò ñâîèõ ó÷åíèêîâ.

È ïåäàãîãè, è ó÷åíèêè ïîíÿëè, ÷òî ïðî÷åñòü âñå ïîïðîñòó íåâîçìîæíî. Ïðè ïîäîáíîì èçîáèëèè êíèã ïîìîùü â èõ âûáîðå è íàñòàâëåíèå â ÷òåíèè ñòàëè îäíîé èç ãëàâíûõ çàäà÷ îáó÷åíèÿ.

Æàëîáû íà èçáûòîê èíôîðìàöèè è êíèã òàêæå îñíîâûâàëèñü è íà íåäîâîëüñòâå ïðîòèâîðå÷èâîé èíôîðìàöèåé. Àâòîðû ïðåäëàãàëè äèàìåòðàëüíî ïðîòèâîïîëîæíûå îïðåäåëåíèÿ «ïðàâäû», à çíà÷èò ÷èòàòåëü ïîñòîÿííî ñòàëêèâàëñÿ ñ âîïðîñîì, ÷òî èç ýòèõ êíèã ñòîèò ÷èòàòü, à ÷òî íåò. Ðàçìûâàíèå ìîðàëüíîãî è èíòåëëåêòóàëüíîãî àâòîðèòåòà, ñîâïàâøåå ñ ðàçâèòèåì ïå÷àòíîãî äåëà, ÷àñòî ñòàâèëè â âèíó êàê ðàç èíôîðìàöèîííîìó ïåðåíàñûùåíèþ.

Ïóãàþùàÿ ñâîáîäà âûáîðà ìóòèðîâàëà â ñòðàõ ïåðåä ìåäèöèíñêèìè ïîñëåäñòâèÿìè èíôîðìàöèîííîãî ïåðåíàñûùåíèÿ. Ïî ìíåíèþ ìíîæåñòâà ìîðàëèñòîâ XVIII ñòîëåòèÿ, äîñòóïíîñòü è ðàçíîîáðàçèå êíèã âûçûâàëè ó ÷èòàòåëåé ðàñòåðÿííîñòü, ÷òî â ñâîþ î÷åðåäü ïðèâîäèëî èõ óì â çàìåøàòåëüñòâî. Ïåðåä ëþäüìè âñòàëè íîâûå ïðîáëåìû ìûøëåíèÿ, âûçâàííûå ýòèì «áåñïîðÿäî÷íûì ÷òåíèåì». Èìåííî îá ýòîì ïèñàë â 1713 ãîäó Ðè÷àðä Ñòèë â ãàçåòå Guardian: «Áåñïîðÿäî÷íîå ÷òåíèå ñîáëàçíÿåò íàñ íåöåëåíàïðàâëåííî ìûñëèòü».

Â êîíöå XVIII âåêà áðèñòîëüñêèé âðà÷ Òîìàñ Áåääîóç ÿðîñòíî êðèòèêîâàë èíôîðìàöèîííîå ïåðåíàñûùåíèå, íàçûâàÿ åãî «òèðàíèåé áûñòðîãî è îòðûâî÷íîãî ÷òåíèÿ», ÷òî, ïî åãî ìíåíèþ, âûçûâàëî ìîçãîâûå ðàññòðîéñòâà. Ïðîáëåìû ìûøëåíèÿ îáñóæäàëèñü âñåðüåç â òîì ÷èñëå è ïîòîìó, ÷òî îáðûâî÷íîå è ëåãêîå ÷òåíèå ðàññìàòðèâàëîñü êàê îäèí èç ñèìïòîìîâ îáùåñòâåííîãî óïàäêà.

Áåääîóç óòâåðæäàë, ÷òî åãî ýïîõà áîëüíà õðîíè÷åñêèì èíôîðìàöèîííûì ïåðåíàñûùåíèåì: «Âñå ýòè ïàìôëåòû, ñòàòüè, ïîâåñòè è ãàçåòû êàê çàïóòûâàþò îíè ðàçóì! ×èòàëè ëè âû íîâóþ ïüåñó, íîâóþ ïîýìó, íîâûé ïàìôëåò, ïîñëåäíèé ðîìàí? âñå òîëüêî îá ýòîì è ñïðàøèâàþò. Íåëüçÿ ïîñåòèòü îáðàçîâàííóþ êîìïàíèþ, íå áóäó÷è ãîòîâûì îòâå÷àòü íà ýòè âîïðîñû è âñå òå âîïðîñû, êîòîðûå îíè, â ñâîþ î÷åðåäü, ïîðîæäàþò!»

Ñòðàõ òîãî, ÷òî «èíôîðìàöèè ñòàëî ñëèøêîì ìíîãî», ñâÿçàí ñ îñîçíàíèåì îãðàíè÷åííîñòè âîçìîæíîñòåé ÷åëîâå÷åñêîãî ðàçóìà; ñ òåì, ÷òî êàæäûé äåíü ïîÿâëÿëèñü íîâûå, ïðîòèâîðå÷àùèå ñòàðûì, èñòî÷íèêè. Òîãäà, òàê è ñåé÷àñ, ïåðåä ÷åëîâå÷åñòâîì âñòàë âîïðîñ à êàêîâî çíà÷åíèå èíôîðìàöèè? Êàê èñïîëüçîâàòü åå äëÿ ïîëó÷åíèÿ çíàíèÿ? Ñàìà ôðàçà «ñëèøêîì ìíîãî èíôîðìàöèè» ïîäíèìàåò âîïðîñ î ñðàâíèòåëüíîé âàæíîñòè ðàçíûõ ôàêòîâ ïî îòíîøåíèþ äðóã ê äðóãó, çàñòàâëÿåò çàäóìàòüñÿ íàä òåì, êàê îòëè÷èòü ïîëåçíóþ èíôîðìàöèþ îò áåñïîëåçíîé. Íå âñåì óäàåòñÿ ðàçðåøèòü ýòó ïðîáëåìó. Ìàññèâ èíôîðìàöèè ìîæíî ïðåâðàòèòü èç òÿæêîãî ãðóçà â èìåþùåå ïîëüçó çíàíèå òîëüêî ïðè ïîìîùè âûáîðà è èíòåðïðåòàöèè.

Ëþáîïûòíî, ÷òî ñîâðåìåííûå òåðìèíû âðîäå «Èíôîðìàöèîííàÿ Ýðà», «Èíôîðìàöèîííîå Ïåðåíàñûùåíèå», «Èíôîðìàöèîííûé Âçðûâ» âñå îíè èìåþò îòíîøåíèþ ê àáñòðàêòíîìó êîëè÷åñòâó èíôîðìàöèè, à íå åå êà÷åñòâó. Ìû èñ÷èñëÿåì äàííûå, ñ÷èòàåì èõ â áàéòàõ, çíàêàõ, äþéìàõ, ãàçåòíûõ êîëîíêàõ, íî íå ðàññìàòðèâàåì ñ òî÷êè çðåíèÿ ïîëüçû.

Ýòà ïàññèâíîñòü ïî îòíîøåíèþ ê èíôîðìàöèè îñîáåííî ïóãàåò â îáðàçîâàíèè: ïðåïîäàâàòåëè ïèøóò ñâîè ó÷åáíûå ïðîãðàììû ñ ó÷åòîì äåôèöèòà âíèìàíèÿ, îò êîòîðîãî ÿêîáû ñòðàäàåò ìîëîäåæü Èíôîðìàöèîííîé Ýðû. Â âûñøèõ ó÷åáíûõ çàâåäåíèÿõ âñå ÷àùå ãîâîðÿò î òîì, ÷òî ó÷åíèêè ïðîñòî íåñïîñîáíû ÷èòàòü ñåðüåçíûå, ñëîæíûå, áîëüøèå òåêñòû.

Ïîäîáíîå îòíîøåíèå ê ïðîáëåìå «îòðûâî÷íîãî âíèìàíèÿ» â âûñøèõ ó÷åáíûõ çàâåäåíèÿõ, âèäèìî, ñòàëî îòâåòîì íà ñëîæíîñòè, ñ êîòîðûìè ñòàëêèâàåòñÿ ñòóäåíò, ñòðàäàþùèé îò «ñèíäðîìà èíôîðìàöèîííîé óñòàëîñòè».

Ïîêà ÷òî íà âîïðîñû, ïîäíÿòûå èíôîðìàöèîííûì ïåðåíàñûùåíèåì, ïûòàþòñÿ äàòü ëèøü îäèí îòâåò: óñêîðåíèå è îáëåã÷åíèå êàòàëîãèçàöèè èíôîðìàöèè. Íî íîâûå òåõíîëîãèè õðàíåíèÿ è äîñòóïà ê èíôîðìàöèè íå îòìåíÿþò ñòîÿùåãî ïåðåä ïîòðåáèòåëÿìè âîïðîñà: à çà÷åì âîîáùå íóæíà ýòà èíôîðìàöèÿ? Â ÷åì åå öåííîñòü? Ñìûñë ýòî âîïðîñ êóëüòóðû, à íå òåõíîëîãèè. Íî ê ñîæàëåíèþ çàïàäíûå îáùåñòâà áîëüøå íå æåëàþò óòðóæäàòüñÿ ïîèñêàìè ñìûñëà. Ýòî æåëàíèå ÷àñòî îáëåêàåòñÿ â ïîïóëÿðíóþ ôðàçó «too much information», èëè åå àááðåâèàòóðó TMI. Ôðàçà ÷àñòî èñïîëüçóåòñÿ â êà÷åñòâå øóòëèâîãî ïðåäîñòåðåæåíèÿ, êîãäà ÷åëîâåê ðàññêàçûâàåò î ëè÷íîé æèçíè èëè âûñêàçûâàåò íåóìåñòíûå ñóæäåíèÿ. Íî ñàì ôàêò òîãî, ÷òî â åæåäíåâíûõ ðàçãîâîðàõ çàõîäèò ðå÷ü î êîëè÷åñòâå èíôîðìàöèè, ïîëó÷àåìîé èç ëè÷íîé áåñåäû («too much»), ïîêàçûâàåò, ÷òî íàøè ñîâðåìåííèêè ñëèøêîì ëåãêî ïðèíèìàþò ðîëü ïàññèâíîãî ïîòðåáèòåëÿ èíôîðìàöèè.

Íèêî ÌàêÄîíàëüä, áðèòàíñêèé ïèñàòåëü, èçó÷àþùèé èíòåðíåò-êóëüòóðó, ñ÷èòàåò èíôîðìàöèîííîå ïåðåíàñûùåíèå ñëåäñòâèåì ÿâëåíèÿ, êîòîðîå îí íàçûâàåò Paradigm Underload (íåõâàòêà ïàðàäèãìû). ÌàêÄîíàëüä îòìå÷àåò, ÷òî ïåðåä îáùåñòâîì ñåãîäíÿ ñòîèò íå âîïðîñ êîëè÷åñòâà èíôîðìàöèè, à âîïðîñ ðàçðàáîòêè èíñòðóìåíòîâ è ïàðàäèãì, ïîçâîëÿþùèõ «ôèëüòðîâàòü, ïðèîðèòèçèðîâàòü, ñòðóêòóðèðîâàòü è ïîíèìàòü èíôîðìàöèþ». Áåç íîâîé ïàðàäèãìû ïîèñê Áîëüøèõ Èäåé âûòåñíèò ñëåïîå ïîêëîíåíèå Áîëüøèì Äàííûì.

Ñ ñîêðàùåíèÿìè – èñòî÷íèê.

Источник