Не лишай последней радости
Юлия Уралева, прихожанка Крестовоздвиженского храма
Саратова, мать двоих детей, детский психолог в
Свято-Покровской православной классической гимназии и, вот
уже около семи лет — волонтер епархиального Общества
милосердия: ухаживает за маленькими детьми-сиротами,
перенесшими операции. Как это дело, требующее особой
жертвенности, терпения и любви, возникло в ее жизни?
Откуда она, такой занятой человек, черпает физические и
духовные силы для того, чтобы везде успевать и делать все
на совесть? Что, наконец, дает ей такая напряженная и
насыщенная жизнь?
 |
— Юлия Александровна, почему Вы
решили стать волонтером?
— Сколько себя помню, я бежала на помощь тем, кто в
ней нуждался, и надо сказать, иногда даже перегибала
палку. Именно Церковь помогла мне увидеть это: предложи
свою помощь, но не навязывай — уважай свободу
другого человека.
— Этому Вас научили в Обществе
милосердия?
— С Общества милосердия вообще по-настоящему
началось мое воцерковление. Уже будучи волонтером, я никак
не могла справиться с одной серьезной проблемой личного
характера. И обратилась за советом к духовнику Общества
священнику Сергию Кляеву. Он дал мне довольно простые
рекомендации, которые предполагали регулярную домашнюю
молитву, внимательное и неуклонное участие в церковной
жизни. Это подкреплялось еще и конкретным христианским
делом: я занималась рисованием с ребятами из приюта
«Маленькая страна», потом стала ухаживать за
детьми в больнице. К тому же я оказалась окружена
единомышленниками, которые поддерживали молитвенно и
морально. Постепенно ощутила, что становлюсь другим
человеком, меняюсь. Получается, что я, пусть малой лептой,
помогала Обществу, а Общество — мне.
— А почему сейчас продолжаете эту
деятельность?
— Когда секретарь предлагает мне освободиться от
дежурства из-за большой занятости, я независимо от
усталости или настроения прошу: «Только не лишай
меня этой радости!», и не лукавлю. Мне, правда,
совсем не тяжело, только бывает страшновато, когда ребенок
сильно страдает физически,— ответственность велика,
ведь мы все-таки не медицинские сестры. Конечно, когда
дети повзрослей начинают показывать свой характер, не
слушаются, своевольничают — бывает, раздражаешься,
чувствуешь себя беспомощной, даже злишься. Но потом
понимаешь свою слабость, свое христианское несовершенство
— спасибо этим малышам! На помощь всегда приходит
молитва: успокаивает, вразумляет. А еще надо всегда
помнить, что мы уйдем, а дети останутся, а потом и вовсе
вернутся обратно в приют; поэтому проявлять к ним особую
ласковость, пытаясь компенсировать недостаток
родительского внимания, и тем самым привязывать их к себе
вообще бесчеловечно. Психологически это, конечно, очень
тяжело, особенно поначалу. Увидишь этих брошенных, никому
не нужных детей в таких тяжелых послеоперационных
состояниях, да еще с врожденными патологиями, и слезы
градом. Был момент, когда я всерьез хотела удочерить
девочку. Однако жизнь внесла свои коррективы.
— А не боялись, что не хватит любви на
чужого ребенка?
— Нет. Я не сомневалась, что справлюсь. Ну и пусть у
нее какие-то патологии, а если бы это был мой ребенок,
разве они бы меня смутили?! Правда, на такие чувства я
способна не ко всем детям, за которыми ухаживаю. Когда не
получилось взять девочку в свою семью, смирялась я долго и
непросто, очень уж она мне полюбилась. Со временем
все-таки пришло понимание: значит, я нужна именно в таком
качестве — и не одному ребенку, а сразу многим. На
этом месте всё, что могу, сделаю. В душе настало
спокойствие. Я благодарю Господа за то, что Он дает мне
возможность послужить малышам в качестве волонтера. И
здесь тоже надо знать меру, не делать этого в ущерб семье,
не преувеличивать от собственной гордости свою нужность.
Надо уметь доверять Богу — неужели Он не найдет,
кому позаботиться о наших подопечных?!
— Как школьный психолог, Вы тоже помогаете
детям, только другим. Как пришли в эту профессию?
— Психология меня всегда интересовала. Но когда я
поступала в университет, применения этой специальности
практически не было. Поэтому сначала я стала филологом, а
спустя некоторое время получила и второе образование, по
психологии. Практикую уже пятый год. Считаю эту профессию
замечательной: себя в ней нашла.
— Были ли у Вас сомнения в том, что она
подходит верующему человеку?
— Я все время просила Господа, чтобы Он меня
вразумил, нужно ли мне это, просила духовной помощи у
святой блаженной Матроны. Были моменты, когда я просто
горела профессией, и у меня все прекрасно получалось, но
потом я узнавала какие-то вещи, которые расходятся с
православным мировоззрением, и отступала, думая, что
придется бросить психологию…
— …Но возвращалась. Почему?
— Просто появлялись люди, причем часто из нашего
Общества милосердия, которые обращались ко мне именно за
этой, психологической, помощью. Им хотелось, чтобы
психолог был еще и церковным человеком. Постепенно я
убедилась, что, занимаясь психологией, я не совершаю
греха, надо только обходиться без методик и приемов,
противных моей вере. К таким, например, относится
чрезвычайно модное сейчас нейролингвистическое
программирование сознания.
— На мой обывательский взгляд, психология
— наука довольно шаблонная, которая подгоняет всех
под некие модели, а человек — существо намного более
сложное…
— Стереотипы и шаблоны в психологии действительно
существуют, особенно в некоторых методиках, и к ним надо,
конечно, осторожно подходить. Но есть вещи на самом деле
мудрые, подтверждение которым я нахожу в святоотеческой
литературе. И знаете, если я смотрю на человека как на
механизм с поломками, а не как на создание Божие, то
Господь мне показывает мою неправоту: этот человек
поступает неординарно, неожиданно для меня. Я бы хотела
получить еще и духовное образование, чтобы в работе не
уклониться от Православия. Можно, наверное, действовать на
свой страх и риск, по принципу: кто ничего не делает, тот
не совершает ошибок. Но все-таки я боюсь согрешить,
навредив человеку.
— Зачем вообще христианину нужен психолог,
если есть собственная совесть и священник?
— Психология дает дополнительные знания о человеке,
которые можно и нужно использовать, в том числе и
христианину, внимательно следящему за своей внутренней
жизнью. Психолог, как и священнослужитель, тоже
«работает» с душой, но на другом, не
сакральном, уровне. Человек, у которого есть какая-то
проблема, пребывает в состоянии эмоционального потрясения
и не всегда может самостоятельно разобраться в деталях
ситуации, правильно себя оценить. Психолог в данном случае
помогает ему посмотреть на происходящее шире, а значит,
увидеть менее разрушительные пути решения проблемы. Задача
специалиста, который себя мыслит как православный, состоит
еще и в том, чтобы помочь человеку увидеть корень проблемы
в собственном духовном состоянии. То есть психолог, по
сути, может стать помощником священнику. К тому же я, как
школьный психолог, нужна детям и для их развития, потому
что есть ребята, у которых слабая память, внимание,
замедленная реакция или скорость мышления.
— Юлия Александровна, поделитесь
наблюдениями: какие они, наши современные дети?
— Для меня плохих детей нет, но испорченность
общества, духовная неграмотность родителей часто коверкает
их души. Сегодня у людей очень сильно развито чувство
гордости, поэтому им очень сложно друг с другом —
сложно друг друга терпеть и любить. Я наблюдаю это и в
стенах нашей гимназии.
— В чем, на Ваш взгляд, причина
этого?
— Такое неумение смиряться друг перед другом, такой
эгоизм связаны, по моему мнению, с разрушением семьи как
ценности. А ценность института семьи утрачивается в
огромной степени из-за перераспределения внутрисемейных
функций. Когда муж становится слабым, отказывается от
ответственности за жену и детей, теряя при этом стимул
быть во главе, управлять, содержать,— жена вынуждена
стать сильной, взять бразды правления в свои руки. А
получив власть, отдать ее трудно, порой невозможно. Так
постепенно нарушаются иерархические отношения в семье,
подрывается авторитет мужа и отца. Поскольку такая
ситуация противоречит естественной природе мужчины и
женщины, начинаются взаимные упреки, конфликты. Люди,
ослепленные борьбой за свое «я», не в
состоянии адекватно воспринимать и оценивать то, что
происходит вокруг, в том числе и с их детьми. А дети
воспринимают такую модель поведения, когда нужно во что бы
то ни стало отстоять свою правоту, не уступить другому, и
привносят ее потом во взаимоотношения с одноклассниками, с
друзьями, в свою будущую семью.
— Выход есть?
— Многое зависит от женщины. Да, она может в чем-то
лучше разбираться, что-то лучше уметь, но вместе с тем
взять и по любви к мужу поджать свое «Я»,
подстроиться под слабого. Здесь и мудрость нужна, и
духовная зрелость какая-то.
— А в своей семье удается это
применить?
— Мы стараемся. Слава Богу, мой супруг тоже ходит в
храм, у нас есть общий духовник, который очень нам
помогает и которому муж доверяет. Но так было не всегда.
Приходилось просто молча терпеть непонимание и ссоры. А
потом Господь послал утешение. Чувствую, как мы все больше
с мужем сближаемся и действительно становимся единым
целым. Благодаря храму я научилась намного больше его
уважать и ценить, даже его недостатки: не просто терпеть
их, а именно с любовью принимать. Дети же в таком
возрасте, когда им уже нельзя диктовать свою родительскую
волю. Я уважаю их мнение, выбор, доверяю им… и
молюсь за них.
— Стало быть, вы с супругом единомышленники;
а как быть, если один из супругов невоцерковленный
человек?
— Независимо от того, воцерковлен человек или нет,
он видит, что его супруг или супруга меняется к лучшему, а
значит, тоже начинает вести себя иначе. Видя, что тебе
явно прощают какие-то твои промахи и не упрекают за это, и
не гордятся, то есть даром отдают любовь, ты хочешь не
хочешь, а начинаешь задумываться о собственном поведении.
Но, конечно, мы говорим о тех случаях, когда люди любят
друг друга и стремятся быть вместе. Вообще все может
получиться, если в основу всех наших взаимоотношений и
действий мы пытаемся заложить любовь… Разве Господь
нам не это заповедал?
Источник
Начало саги
Предыдущий фрагмент
Вместо обещанной недели муж хозяйки с сыновьями задержались аж на целый месяц. Счастью Жюзьен не было предела, они с Катарин ладили. Деля кров и пищу с сироткой, женщина мечтала о том, что муж не станет противиться и удочерит малышку. Какой же славной, ухоженной и опрятной стала она! Из старых своих платьев, в которые, по прошествии многих лет, уже не влезала Катарин, она сладила девочке несколько добротных нарядов и даже украсила их вышивкой. Жюзьен проворно научилась обращаться с коровой и доила её дважды в день, кормила свиней и не гнушалась убирать за скотиной, чёрный хозяйский кот не чаял в ней души, и только пёс оставался всегда настороже, когда она проходила мимо.
У Катарин началась другая жизнь, с такой помощницей и стареть не страшно. Вечерами они сидели у огня и рассказывали друг другу интересные истории, а ещё хозяйка дома любила и умела красиво петь. Под грустные народные напевы Жюзьен частенько плакала, под весёлые пускалась в пляс с детской непосредственностью. Только возвращение главы семейства тревожило их обоих. Муж у Катарин был работящий, волевой, с характером человек. Одно его слово – уже закон. Если не примет он девочку, то ничего не поделаешь, придётся её возвращать в приют, а это будет ох как непросто.
Собачий предупредительный лай сменился бурной радостью, Жюзьен с тревогой посмотрела в небольшое окно и увидела силуэт широкоплечего мужчины, за ним шли два сына, оба рослые, в отца. Сердце ёкнуло и подскочило куда-то к самому горлу.
“Господи, это они! Вернулись, а хозяйка ушла за козой… Мамочка моя, что же будет?!” – она даже по-щенячьи заскулила.
“Всё будет хорошо, не бойся, я рядом.”
“Чем ты можешь мне помочь, отец?!” – жалобно ответила она, даже не замечая, как хорошо слышит мой голос, будто так и должно было быть.
“Главное – успокойся! Будь скромной и послушной, они примут и полюбят тебя!”
Дверь хлопнула, и в глазах у малышки чуть не потемнело.
– Мать, встречай! Мы вернулись! – мужской голос осёкся. – Вот те на!..
Девочка от страха даже присела в реверансе.
– Ты кто такая? – два парня застыли на пороге возле главы семейства. Одному было лет пятнадцать, другой выглядел чуть помоложе, оба темноволосы и кареглазы, все в отца. Их утомлённые с дороги лица выражали недоумение.
– Меня зовут Жюзьен. Я – сирота. Хозяйка этого дома милостиво приютила меня на время…
– Где же сама Катарин?
– Пошла в поле привести козу.
– Ну, что ж, придёт, поговорим, – сказал, как отрезал, Ронан, снимая тяжёлую куртку, сыновья последовали его примеру, приглядываясь к незнакомке. Повисла гнетущая тишина.
– Давай, что ль, на стол накрывай, раз уж подвязалась…
Жюзьен подскочила и начала суетиться возле плиты, всеми силами пытаясь показать, сколь она расторопна и трудолюбива, но чем больше она старалась, тем хуже получалось, то половник уронит, то кастрюлями загремит. От волнения девочка чуть не плакала, моля Бога о скорейшем возвращении Катарин. И вот она пришла. Счастливая, бросилась к мужу, расцеловала сыновей.
– Ну, давай, мать, рассказывай, где сиротку прижила? – Ронан стянул сапоги с распухших от ходьбы ног, усевшись на скамью.
– Она сама пришла, постучала в дверь, бедная девочка, чуть живая была, не могла же я её не принять…
– Всегда знал, что твоя доброта однажды боком выйдет! – Ронан окинул взглядом Жюзьен. – И платья свои уже ей перешила!..
– А хозяйственная какая не по годам, помощница и радость в доме! – продолжала нахваливать Катарин, с трудом скрывая собственное волнение. – Всю жизнь я о дочке мечтала, вот Бог и послал!
– Ну-ну, не торопись такими словами разбрасываться! – отец посмотрел на сынов. – Лишний рот в доме…
– С нею даже корова вдвое больше даёт молока! Уж и не знаю почему, может знак свыше?!
– Ерунду не болтай, женщина. Потом и кровью каждый франк зарабатываем, до нового сезона работы больше нет…
И тут Катарин упала на колени и со слезами начала умолять мужа, она знала, что если скажет “нет” – в жизни не передумает:
– Обещаю тебе, свой хлеб ей отдам, только не гони девочку, полюбила я её, всем сердцем приросла!..
– Поднимись, женщина, не позорься перед сыновьями!
– Я у тебя за всю жизнь ничего не просила, Ронан, впервые молю, не лишай меня Богом данной радости!
Жюзьен застыла, всё в ней замерло, решалась её судьба, но даже сейчас она бы ни за что на свете не стала на колени. Был в жизни этой маленькой девочки только один человек, перед которым могла она преклониться, – и тот умер.
– Ох, чует моё сердце, не к добру всё это!.. – Ронан встал и поставил жену на ноги. – Ну да ладно, твоя взяла. Устал я и спорить не буду. Коль накормишь да спать уложишь. Утро вечера мудреней!
Катарин начала накрывать на стол, Жюзьен ожила и продолжила хлопотать у очага, руки ещё дрожали, но вздох облегчения уже прозвучал. Ещё одна ночь под этим полюбившимся кровом ей обеспечена.
– Реми, Адриан, принесите воды, нужно ополоснуться с дороги.
Юноши безропотно поднялись, они уже давно привыкли преодолевать свою усталость и подчиняться отцу. Жюзьен встретилась взглядом с Адрианом, и он по-доброму ей улыбнулся, от этого на душе у девочки стало светлее.
Продолжение
Спасибо всем, кто уделил мне внимание!
Источник
Иногда случается, что в среднем годам к 30-40 возникает ощущение, что что-то в жизни не то… Вроде бы все у тебя есть: и семья, и крыша над головой, работа, которая так или иначе, приносит прибыль и помогает держаться на плаву, даже друзья остались. Но при этом, явно или не очень, но возникает ощущение, что ты проживаешь не свою жизнь, что все что происходит, как будто происходит как-то случайно, само собой, без твоего влияния, воли, решений. Стечение обстоятельств, так сказать, на которые невозможно повлиять. Человеку становится скучно жить, мало что возбуждает его к жизни, глаза не горят и радости уже не такие радостные, да и печаль не так печальна, и нужно быстро отмахнуться от нее, чтобы она не рассказала тебе о себе что-то, что ты так тщательно скрываешь. А отмахнувшись и не прислушавшись к этому чувству, мы бежим дальше в свою привычную, но почему-то не счастливую жизнь. И лишь порой, увидев влюбленную пару, которая кажется безмерно счастливой или проходящих мимо, студентов, хохочущих так заразно, до неприличия широко открывая рты, что тебе становится как-то не по себе в своей приличной, но ужасно скучной, чужой жизни.
И действительно, как можно радоваться, когда ты проживаешь не свою жизнь? Тогда возникает резонный вопрос: «А куда же делась моя жизнь?» Жизнь, которая приносила радость и печаль, удовольствия и искренние переживания потерь, жизнь, которая возбуждала само желание – ЖИТЬ! В какой момент я перестал быть её хозяином, а стал лишь невольным заложником?
Переживаний этого процесса много и каждый человек переживает кризис по-разному, в зависимости от темперамента, образа жизни, воспитания и других факторов. Часто он сопровождается пустотой внутри, «малоценностью» себя и близких, которые тебя окружают. Невыносимость такой жизни может приводить к зависти и агрессии по отношению к другим людям. Проживание этого непростого периода разнообразно, но причина этому зачастую одна: «Мы становимся несчастны тогда, когда мы под давлением внешних норм, ценностей и задач начинаем жить свою жизнь для других, принося в жертву многие свои желания и потребности, а иногда и всю жизнь целиком!». К сожалению, именно взрослая жизнь, в таких ее проявлениях, как вступление в брак, рождение детей, выход на работу, болезнь и старость родителей сопряжено с огромным количеством долженствований. И возникает ощущение, которое перетекает с длительное состояние: «Я должен!». Я должен быть хорошим, а лучше идеальным семьянином/хозяйкой, я должен много зарабатывать, чтобы позволить себе принятые в нашем обществе блага, должен быть идеальным папой/мамой, суперспециалистом на работе, самым заботливым ребенком для своих пожилых родителей. И этот список из «должен кому-то», фактически вытесняет собственные желания. На них просто не остается времени и сил. Человек эмоционально, становится закованным в футляр долженствований. И даже желать что-то становится как-то неуместно. Грандиозность долга разрастается, а сам человек с его желаниями становится маленьким, незаметным и никчемным как для окружающих, так и для самого себя.
Достаточно часто такой процесс происходит с людьми, которых в обществе принято называть «хорошими». Это такие безотказные, добрые люди, которые готовы многое сделать для других: они готовы всегда прийти на помощь, чего бы им это не стоило, отработать сверхурочно, позаботиться о чужих детях, даже если были свои планы, готовить, убирать бесконечно и т.д. ничего не прося взамен. Более того часто они искренне верят, что им и правда ничего не нужно. Их обычно любят, но почему-то мало ценят. А они как будто все время доказывают своими поступками, что их можно и нужно любить.
Зачастую, такое отношение к себе берет истоки из детско-родительских отношений. В детстве, такого ребенка, скорее всего, не замечали. Родители были заняты чем-то другим, а малыш дико нуждался в их любви и внимании. И чтоб хоть как-то получить ее, ему пришлось стать ОЧЕНЬ ХОРОШИМ: умным, трудолюбивым, терпеливым, не просящим о помощи даже когда она очень нужна, сильным, выносливым и очень самостоятельным. Он не имеет права расстраиваться, показывая свое недовольство чем-то, а тем более что-то требовать от родителей. Самое главное это быть ХОРОШИМ и желательно, не очень заметным. И тогда его мама и папа обязательно оценят насколько он удобен и беспроблемен и, конечно же, полюбят… К сожалению, такое отношение к себе быстро закрепляется и в этом костюмчике очень приличном, но не очень заметном человек вступает в самостоятельную жизнь, делая то же самое для всех окружающим. Поэтому, к середине жизни, он, будучи перегруженным ответственностью перед внешним миром может начать «срываться», становиться агрессивным, вспыльчивым, обидчивым… Экзистенциальный психотерапевт Альфрид Лэнге, описал подобное состояние так: «…Взрыв является здоровой реакцией: «Хватит! Я так больше не играю!»… Однако в этом случае человек стремится выплеснуть агрессию на другого и объявить виноватым лишь его, упуская из виду, что в течении долгого времени сам «играл по этим правилам» и стал сопричиной существующего положения вещей…».
Но если человек все-таки находит в себе смелость заглянуть внутрь себя, окинуть и оценить свою жизнь, возможно он сможет спросить: «хочу ли я так же жить и дальше?». Если нет, то с чего начать перемены? Как сделать первые шаги на этом абсолютно неизвестном пути? Возможно ли любить других, не жертвуя собой и наоборот? Как же страшно и стыдно что-то сделать для себя! Я так боюсь, что меня осудят! Именно в этом состоянии стоит приходить к психологу. Сначала возникает много чувств о несправедливости жизни, далее из этого неясного сгустка переживаний формулируются вопросы, зачастую именно в кабинете с помощью специалиста, а затем находятся и нужные ответы. Появляется большее понимание себя и своих желаний, ощущение того, что ты можешь что-то хотеть и это не стыдно, позволяет человеку становится все более заметным. Он учится брать жизнь в свои руки, исходя из того, как и что он хочет в ней поменять и его жизнь возвращается к нему, а вместе с ней и вся яркость и разнообразие чувств, благодаря которым мы и говорим, что МЫ ЖИВЫ!
Источник