Когда вак будет еще лишать степеней

В связи с пандемией COVID-19 деятельность ВАК, включая его экспертные советы и президиум, была приостановлена. И только недавно с удаленным интерактивным участием вновь заработали экспертные советы, стал собираться президиум. Итоги первого в этом году пленума в интервью “Российской газете” прокомментировал председатель ВАК академик Российской академии образования Владимир Филиппов.

Владимир Михайлович, перемены и споры о переменах в системе аттестации научных кадров мы наблюдаем уже лет пятнадцать. Какие нововведения предложены сейчас и чем они вызваны?

Владимир Филиппов: На пленуме ВАК, который обычно собирается два раза в год, а в этом году состоялся только сейчас, принято несколько принципиальных и давно ожидаемых решений.

Первое и главное – это новая номенклатура научных специальностей. Раньше было 430, сейчас останется, наверное, 350 специальностей. Большинство из оставшихся получило новое наименование или произошли объединения. Над этим ученые работали последние два года. Предыдущая номенклатура не менялась практически 12 лет, были добавлены только две новые специальности – теология и пластическая хирургия. И это при том, что новые направления в науке рождаются стремительно. Система была не гибкая.

Второе – дополнение к ныне действующему порядку, когда в диссертационном совете должно быть минимум 19 докторов наук и есть право проводить защиты по трем научным специальностям. Теперь предусмотрена возможность формировать диссертационные советы численностью 11 докторов наук и более, но с правом проведения защит только по одной-двум научным специальностям.

Третье – возможность защиты не по тексту специально написанной диссертации, а по научному докладу. Были и сохраняются требования к рукописи, которая называется диссертацией. Даже к ее объему: для гуманитариев – один, для естественных наук – другой. Сейчас принято решение создать возможность для активно работающих ученых защищаться по научному докладу, в основе которого – совокупность опубликованных работ.

Правовые аспекты образования эксперты “РГ” разбирают в рубрике “Юрконсультация”

Речь только о степени доктора наук или о кандидатских диссертациях тоже?

Владимир Филиппов: И министерство, и ВАК прислушались к мнению коллег из Российской академии наук. Они предложили начать с докторских – посмотреть, отработать процедуры, учесть возможные риски. А молодые ученые должны учиться писать в строгом научном стиле, и работа над текстом диссертации как раз проявляет и формирует такие навыки. Поэтому пока принято решение, что только на ученую степень доктора наук возможна защита по научному докладу.

И, наконец, четвертое важное изменение, которое будет вводиться. Это возможность включения в состав диссертационных советов не только докторов наук, но и тех активно работающих ученых, которые имеют степень PhD или же со степенью кандидата наук.

Эти четыре новации серьезно изменят ландшафт научной аттестации в нашей стране.

Почему решили изменить (кто-то говорит, снизить) требования к численному и качественному составу диссертационных советов?

Владимир Филиппов: Тут два момента, их считаю важным развести. Да, требования к количественному составу решено снизить. Это сделано в интересах научного сообщества, научных школ – главным образом, для Сибири, Дальнего Востока, других регионов России, где не всегда можно набрать 19 докторов наук, чтобы сформировать один диссертационный совет. Буквально только что на президиуме ВАК обсуждали и принимали решение о закрытии действующего совета в Хабаровске. Ситуация абсолютно жизненная: один из 19 докторов наук, человек в возрасте, скончался. И все – с этого момента диссертационный совет недееспособен. Они шесть месяцев пытались найти замену – доктора наук соответствующей специальности. Не нашли. И по действующим правилам совет был закрыт.

А чтобы создать заново – это долгая и непростая бумажная эпопея…

Владимир Филиппов: В том и дело. А сейчас, когда будет требование по количественному составу 11 человек – это более гибкая система. Но в том, что касается качественного состава, никакого снижения нет и быть не может. Я бы даже сказал, наоборот. Раньше в состав диссовета не могли входить лица со степенью PhD. В том числе весьма известные ученые, даже лауреаты Нобелевской премии. Почему? Потому что они PhD, по нашим прежним критериям – кандидаты, а не доктора наук. Но это же нонсенс, когда мы в течение последних 10 лет, да и раньше, не могли включать в состав диссоветов нобелевских лауреатов!

Почему же? Думаю, что и Виталий Лазаревич Гинзбург, и Жорес Иванович Алферов, светлая им память, в такие советы могли входить и входили. Или вы имеете в виду иностранных ученых – лауреатов Нобелевской премии? 

Владимир Филиппов: Конечно, иностранных. Потому что наши указанные ученые – доктора наук. Но главное, что каждый такой ученый со степенью PhD и просто кандидат наук должен иметь за пять последних лет не менее 10 научных публикаций в журналах из мировых баз данных. Это серьезное требование для них. Давайте сравним: сейчас, если ты доктор наук и у тебя 1-2 такие публикации, ты можешь быть в диссовете. А ученый, у которого за 5 лет 10 публикаций, но он только PhD, не мог быть в составе совета. Поэтому сейчас качественный состав диссоветов может быть существенно повышен за счет иностранных ученых и активно работающих российских кандидатов наук.

Теперь такого “крайнего” не будет. Каждый диссовет, каждый ученый в его составе и есть тот вратарь на последней линии, чтобы брак не пропускать

А уж если затронули тему премий как признания заслуг в науке, скажем шире: помимо Нобелевской есть учрежденная в России международная премия “Глобальная энергия” – за открытия и достижения в области энергетики. У математиков есть престижные Абелевская премия и премия Филдса, у физиков – премия Ферми и другие. Их всего более ста – престижных международных наград в разных областях науки.

Но их обладатели не могли входить в составы диссоветов, так как имели только степень PhD – не было для этого юридических оснований? А теперь такие основания будут?

Владимир Филиппов: Именно так. А почему это назрело? Потому что с формальной, в том числе количественной, стороны при формировании диссоветов мы в последние годы все соблюдали, а качественная сторона страдала. Семь лет назад, когда мы начали серьезную реформу в сфере научной аттестации, в России было 3300 диссоветов. Сейчас их осталось менее 1900, а 1400 закрыты. За плохое качество работы, за то, что не набирали в свой состав тех самых 19 докторов наук. Вводимые сейчас изменения назрели как раз потому, что почти половина диссертационных советов в стране было закрыто. И большинство из тех, что закрыты, находились не в Москве и не в Санкт-Петербурге, а в регионах, причем весьма удаленных.

Правильно ли я понимаю, что теперь, как уже было когда-то, можно получить ученую степень без обязательного написания и защиты диссертации? Вместо нее можно представить научный доклад по совокупности опубликованных статей? С какой целью решили сделать это допущение?

Владимир Филиппов: Во-первых, это зарубежный опыт. У нас обязательно диссертация, то есть специально созданная рукопись. А там, как правило, автореферат, к которому прикладываются основные научные публикации автора. Такой подход уже стали широко практиковать и наши ведущие вузы: Санкт-Петербургский госуниверситет, Высшая школа экономики, РУДН, ЛИТМО и целый ряд других. И пошло это, хочу особо подчеркнуть, не из желания подражать Западу. Главный посыл был от наших активно работающих ученых. Многие из них, весьма достойные научных степеней, не хотели и не могли защищаться только потому, что нужно было отрываться от реальной научной работы и садиться за написание формальной диссертации, да еще “по ГОСТу”. И вполне справедливо возмущались, что от них требуют никому не нужный талмуд с большим набором формальных условий.

В такую произвольно открытую дверь может хлынуть вал желающих остепениться…

Владимир Филиппов: Требования содержательные – не по форме, а по существу – остаются высокими и едиными для всех. А для таких защит, по докладу, даже стали жестче. За 10 последних лет нужно иметь 50 публикаций в международных базах данных для гуманитарных и социально-экономических направлений и 30 – для естественно-научных и технических специальностей. Это в среднем по 5 публикаций в год в серьезных рецензируемых журналах.

Некоторые говорят: ну вот сейчас многие конторы и так называемые хищные журналы станут за деньги публиковать и продвигать всех желающих в международные базы данных. А потом по ним станут защищаться. Хочу сказать, что все ровно наоборот. Это раньше, когда защищалась только диссертация, смотрели главным образом на этот текст, а публикации автора никто (или почти никто) не изучал и даже в них не заглядывал. Даже оппоненты этого не делали – за о-очень редким исключением. Читали только автореферат и в лучшем случае диссертацию. А вот сейчас – наоборот. Когда не будет текста диссертации, а приложены опубликованные статьи, их будут смотреть и члены диссовета, и назначенные оппоненты.

Помимо опубликованных статей для такого рода защит по докладу можно прилагать и патенты, свидетельства на изобретения, другие практические подтверждения важных научных разработок?

Владимир Филиппов: Такие предложения вносились, мы их обсуждали, но принять не смогли. По той причине, что патенты, свидетельства на изобретения и другие документы такого рода не входят в международные базы данных – ни в Scopus, ни в Web of Science, а значит, не могут быть учтены. Возможно, это следующий этап – расширение возможностей. А пока в итоге коллективного обсуждения ученые пришли к тому, чтобы при защитах по докладу, то есть совокупности работ, брать в расчет только научные публикации в международных базах данных.

Защита по докладу – это ведь не что-то из ряда вон новое. Насколько знаю, в советские времена это широко практиковалось для ученых и конструкторов, работающих в оборонной сфере. Тем более когда это было связано с секретностью, защитой гостайны и особыми формами допуска…

Владимир Филиппов: Вы правы. Как в той поговорке: все новое и лучшее – хорошо забытое старое… А если говорить всерьез, этот опыт действительно пришел из оборонки, когда стремились не отвлекать для написания диссертаций высоко квалифицированных и предельно загруженных основной работой специалистов.

Все то, что будет изменено в системе научной аттестации, имеет универсальный и обязательный характер для всех субъектов этого процесса в России? Или выводит “за скобки” те университеты и научные организации, которым уже дано право самостоятельно, помимо ВАК, формировать диссертационные советы и самостоятельно, по своим критериям и процедурам, присваивать ученые степени?

Владимир Филиппов: Для того чтобы рекомендации ВАК стали действующей нормой, предстоит издание нормативных актов. Ведь положение о порядке присуждения ученых степеней, об этом важно напомнить, утверждается правительством России. Другие нормативные акты, например, положение о формировании диссертационных советов, вводятся приказом министра образования и науки и регистрируются в минюсте. Если в финальном тексте документов не будет оговорок или изъятий из рекомендаций ВАК, то они распространятся на всех участников системы аттестации.

Не будем забывать и том, что организации, получившие право самостоятельно присуждать ученые степени, многое из предлагаемого для всех уже используют. По действующей нормативной базе они не могли только включать в состав диссертационных советов лиц со степенями PhD и активно работающих кандидатов наук. Ну а в том, что касается новой номенклатуры научных специальностей, эти изменения станут обязательны для всех.

Вице-президент РАН Алексей Хохлов публично высказался в том смысле, что по нововведениям “шла продуктивная совместная работа минобрнауки, РАН и ВАК, и они представляют собой оптимальное на сегодняшний день компромиссное решение”. Как было организовано это взаимодействие?

Владимир Филиппов: Высшая аттестационная комиссия, ВАК, – это более 130 человек, из них более 70 – это академики и члены-корреспонденты РАН и других государственных академий наук. То есть более половины голосов в составе ВАК – это голоса академического сообщества. Эти ученые представляют научно-исследовательские центры, многие работают в ведущих университетах или совмещают одно с другим. А их совместная работа в ВАК, в том числе над обновлением номенклатуры научных специальностей, стала следствием многолетних системных решений по интеграции вузовской и академической науки.

В России было 3300 диссоветов. Сейчас осталось менее 1900, а 1400 закрыты. За плохое качество работы и за то, что не набирали в свой состав 19 докторов наук

В этой работе непосредственным образом участвовали 46 экспертных советов ВАК. А в каждый из них входит в среднем по 40 человек. То есть более полутора тысяч ученых в 46 экспертных советах работали, в частности, над новой номенклатурой научных специальностей.

И третье, что во многом определило результат, это создание совместной с РАН рабочей группы: это 66 ученых, большинство из них – академики, каждый со своим мнением. Руководить такой рабочей группой было очень непросто. Поэтому очень важна была, я бы сказал, политическая поддержка такой работы и со стороны министра Валерия Николаевича Фалькова, и со стороны президента РАН Александра Михайловича Сергеева.

Неужели по всем предлагавшимся изменениям позиции РАН и минобрнауки полностью совпали? 

Владимир Филиппов: Тут я могу только согласиться с академиком Хохловым: действительно, найдено оптимальное на сегодняшний день решение. Да, оно компромиссное. Но жизнь на этом не заканчивается. Будем работать и вносить те или иные коррективы, когда ситуация, что называется, созреет.

Ключевой вопрос

Поступают ли к вам сигналы о фактах ненадлежащей защиты диссертаций в тех вузах и НИИ, которым даны автономные права в вопросах аттестации? Как вы и члены ВАК на такие сигналы реагируете? 

Филиппов | Такие сигналы, естественно, поступают. Но практически все они связаны с процедурными нарушениями – где-то сроки превысили, где-то бумагу нужную не приложили или оформили что-то “не по уставу”. Но во всех подобных случаях это компетенция и ответственность самих организаций, которым дано право присуждения ученых степеней.

А претензий, которые бы касались качества защищенных диссертаций в организациях с автономными правами, мы до сих пор не получали. Более того, все такие организации, начиная с МГУ, Санкт-Петербургского госуниверситета, Высшей школы экономики, РАНХИГС, РУДН, МИФИ, повысили требования и к соискателям, и к работам, которые они публиковали и на которые ссылаются при защите. Чтобы это были не только работы в журналах из перечня ВАК, но и в международных базах данных. А при самих защитах все чаще выясняют и оценивают то, в каких организациях работа проходила апробацию, где докладывались основные результаты – на каких конференциях, семинарах.

И еще одно попутное замечание. Мы же говорим и призываем друг друга: больше демократии. Поэтому нельзя и не надо все сводить к тому, что вот в Москве есть дядька, мы ему пожалуемся – в минобрнауки или ВАК. Важнейшая идея и цель новой системы – повысить репутационную ответственность этих организаций и самих ученых в составе диссоветов. Чтобы не отмахивались, как бывало прежде: ВАК, мол, утвердил – какие к нам претензии… Сейчас такого “крайнего” не будет. Каждый диссовет, каждый входящий в его состав ученый и есть тот вратарь на последней линии, чтобы брак не пропускать. Они своей репутацией за качество отвечают. Более того, в некоторых из этих организаций принято правило не тайного голосования, а каждый член диссовета своей подписью закрепляет то, как он проголосовал – за или против.